«Молодой Папа». Лучший сериал года, где бог есть футбол
Режиссер Паоло Соррентино страшно любит футбол и «Наполи».
Паоло Соррентино – новая сила и самое модное имя итальянского кино. Как и любого итальянского режиссера, его сравнивали с Феллини. Он был Феллини в том же смысле, в каком очередной аргентинский хоббит звался вторым Марадоной до тех пор, пока не получил четыре «Золотых мяча». У молодых русских поэтов подобный гнет титана зовется бродскоголосьем. После Оскара и Золотого Глобуса за «Великую красоту» Паоло Соррентино – это просто Паоло Соррентино.
Формальный повод написать о Соррентино – его сериал «Молодой Папа», лучшее, что вышло на малом экране в 2016 году. Настоящий повод–трюк Соррентино, когда спорт становится, конечно, не полноценным киноязыком, но пунктуацией киноязыка.
Завязка сериала лиха: конкурирующие партии конклава избирают компромиссного молодого папу, чтобы манипулировать им, как «телегеничной марионеткой». Первый папа-американец Пий XIII (Джуд Лоу) оказывается консерватором и фундаменталистом, который, как насекомых, давит тех, кто планировал им верховодить. Его цель – вернуть церковь к истокам, а истоками он видит пещеру Петра. Папа безгрешен во всем, кроме одного, – он не верит в бога.
Пять трибьютов
Еще чуть-чуть, и будет футбол. Вместо сериала на десять эпизодов Соррентино снял пять полнометражных трибьютов. Загибайте пальцы. Ангелоподобный Джуд Лоу в белоснежной сутане от Армани (здесь куют хип-хоп) меланхолично бродит по ватиканским садам и галереям, как дьявольски красивый Марчелло Мастрояни бродил в черном костюме в «Восемь с половиной». Это, понятно, Феллини.
Труп на обочине, наркобарон, епископ-растлитель из Квинса, оргии и коррупция – это Скорсезе. Обращение к богу и сюрреалистическое доказательство обратной связи, что твой колокол в «Рассекая волны», – это фон Триер. Влажная нагота южанок всех возрастов и оттенков – это Тинто Брасс.
Стэндаповский юмор «Можно я поиграю на ковре? Ты с ума сошел? Он стоит, как ВВП твоей страны» рифмуется с шутками Вуди Аллена – «Сначала я верил в Христа, но потом перешел в нарциссизм». За трагикомедию отвечает сентиментальный плут кардинал Войелло, мнящий себя Макиавелли. Итальянский режиссер, который прославился тем, что видит прекрасное в увядающем, не мог обойтись без маски из комедии дель арте.
«Наполи»
Наш кардинал Войелло служит двум господам: Иисусу и «Наполи». В тревожные минуты он успокаивается видео с лучшими голами Марадоны, в дни матчей «Наполи» наряжается вплоть до гетр в форму «партенопейцев», удивляет непосвященных каким-то Святым Пипитой, которому он молится чаще, чем Христу (Игуаин еще не перешел в «Ювентус»), жонглирует футбольными метафорами, как цитатами из священного писания.
У Войелло три мобильных телефона с портретами футболистов. Он трепетно раскладывает их на столе. Игуаин, конечно, бог-отец. Гамшик – покинутый сын, обреченный в одиночку тащить крест неаполитанской полузащиты. Инсинье – Святой Дух, во-первых, потому, что играет слева, во-вторых, и в сборной, и на «Сан-Паоло» он растворяется в решающий момент.
Паоло Соррентино родился в Неаполе. Его одержимость «Наполи» проявилась в предыдущем проекте – фильме «Молодость», где в изолированной швейцарской лечебнице восстанавливается приземистый толстяк с татуировкой Карла Маркса во всю спину, в котором невозможно не узнать Марадону. Соррентино остроумно поместил самого известного левого на спину самого известного левши. Этот третьестепенный герой значимее и симпатичнее полной обожания и бессмысленных командировок документалки Кустурицы.
«Марадона спас мне жизнь, – объяснил Соррентино. – Когда родители отдыхали в загородном доме, они всегда брали меня с собой. Но в 16 лет я уговорил их отпустить меня на гостевой матч «Наполи» против «Эмполи». Сын уехал, а родители задохнулись во сне из-за утечки газа. С такой биографией Соррентино было суждено стать поэтом эскапизма. Его герои прячутся то среди римской богемы, то на альпийском курорте, то в ватиканских кущах. Сам Соррентино, очевидно, нашел убежище в кино и футболе.
Кардинал Войелло утешает жену, уличенную в измене: «В детстве я совершал ошибки. Когда «Наполи» переживал тяжелые времена, я чуть-чуть болел за «Авеллино». Даже на спортивном сайте мало кто, кроме Алексея Логинова, знает, что Авеллино – городок близ Неаполя и случались сезоны, когда местная команда обходила большого брата. Одной этой аллюзии достаточно, чтобы провалить мировой прокат. Соррентино идет еще дальше. Следователь спрашивает у Войелло:
– Знаете, зачем я пришел?
– Владелец ресторана донес. Он заявил, что Марадона все еще на наркотиках. Я сказал ему: «Ты, кусок дерьма, не смей поминать господа всуе».
– Мой друг работает в разведке, он тоже говорил мне, что Марадона на наркотиках. Он сейчас в Дубае.
– Почему вы хотите задеть меня?
– Я болею за «Интер», Ваше Высокопреосвященство.
Представьте беднягу из Коннектикута или Алабамы, который между «Игрой престолов» и сериалом «Ранчо» столкнется со столь тонкими метафорами европейского маэстро. Паоло Соррентино и сам прекрасно понимает, что из неаполитанского зрители HBO поймут разве что пиццу и мафию: «Когда мы искали актера на роль Диего, мой американский кастинг-директор спросил: «А кто такой Марадона?» Могу ошибиться, но сценаристы «Доктора Хауса» не позволяли себе ничего более специфического, чем «Я здесь как Кобе – делаю что хочу».
Но Соррентино – мастер атмосферы, а не сюжета. В его работах нет перфорированного изгиба, где можно оборвать эпизод так, чтобы зритель всю неделю гадал, что будет дальше. Его сериал неликвиден, если цель – по старинке продать последние ролики рекламного блока.
Праздность
Спорт – тонкий прием, чтобы передать беззаботное течение жизни взрослых людей: монахини играют в футбол и баскетбол. Римский Папа торчит в тренажерном зале и бассейне и долбит теннисными мячиками в стену какой-то часовни эпохи Ренессанса. Кардинал из Нью-Йорка основывает теннисную академию лишь потому, что юноша, которого он вожделеет, хочет выиграть турнир Большого Шлема. И чем дальше, тем памфлетичнее становится балаган с ряжеными и кулерами со святой водой. И вполне логично, что Соррентино подсмотрел чистую молитвенную позу не у церковника, а у сына разнорабочего и домохозяйки с ливерпульского выселка: «Джуд Лоу не католик, зато футбольный болельщик. Я сказал ему поднять руки как Уэйн Руни после гола».
Пий XIII не зря цитирует «Набережную неисцелимых» Бродского. Премьерный показ «Молодого Папы» состоялся в начале сентября на Венецианском фестивале. На пресс-конференции журналистов в первую очередь интересовало мнение Соррентино о переходе Игуаина в «Ювентус». «Религия часто касается тем преданности и предательства. Игуаин помогает не забывать о них», – ответил режиссер. Сериал продлен на второй сезон, и Соррентино сможет посостязаться с Микеланджело, изобразившим своего недоброжелателя ослоухим Мидасом на потолке Сикстинской капеллы. Сколько любви, столько и яда.
Мой канал в Telegram "Абсурд Daily". Почти не о спорте.
Почему Владимир Набоков – самый спортивный писатель из русских классиков